Орудийный расчет на корабле "Трайдент"
- Йобаный рот этого куска дерьма! Шкед! Подай ключ на 17! Кажись пизда отбойнику!- копался у одного из орудий плешивый и весь в копоти заряжающий небольшого роста.
- На кой ляд ты там копаешься? Ни разу не пальнул же! - громко заржав прокричали мимо проходящие.
- Бл... Так оно просто даже постоит и всё! Приехали! Твою ж... ШКЕД! - уже неистово прокричал копающийся.
- Ищи своего балбеса! - прокричали справа.
- Век не сыщешь! - прокричали слева.
И дружно все снова заржали. Снова проматерившись, заряжающий ударил железкой по части орудия и поднялся. Звон ушел далеким эхом куда-то дальше, к другим орудиям. Вытерев грязное лицо не менее грязным рукавом, он громко зашагал, всё время озираясь по сторонам. Припоминая все разы, когда его помощник где-то пропадал, он клялся, что устроит ему неимоверную взбучку, что мать родная его не узнает, что пожалеет, что пошел на флот, что родился. Но вслух заряжающий не говорил об этом, так как лишнее слово, могло быть поймано проверяющими лицами, которые в свою очередь будет рассматривать нарушение субординации как им самим, так и его помощником. Немного подостыв во время пути к шлюзу, заряжающий уже просто понимал, что это хороший момент передохнуть от работы. Подойдя к нему, он заметил небольшую толпу, которая за чем-то очень внимательно наблюдала и при этом очень громко кричала. Немного потолкавшись он узрел, что люди стояли, создав импровизированный ринг, а двое внутри дрались, будучи разутыми и раздетыми. Только легкие штаны прикрывали стыд дерущихся. Народ вокруг гудел, кричал и плевался. Кто-то даже умудрялся махать одеждой, чтобы бойцам было чем дышать, но помогало это мало.
- Кто там? Черт возьми! Кто там?! - заряжающий неистовствовал.
- Как никак твой! Шустрый! Жаль, что на другого поставил! - ответила чья-то грязная морда.
Сплюнув, заряжающий решил пробиться через толпу, чтобы увидеть своего подчиненного. Толпа своим криками глушила все звуки ударов и крики с самого импровизированного ринга. Сейчас оба бойца разошлись в разные стороны, так как силы почти иссякли у обоих. В одном "углу" находился широкоплечий, но с короткими ногами, смуглый то ли от грязи, то ли от рождения черноволосый солдат. Он скрипел зубами и будто пускал пар из ноздрей, словно бык, готовящийся таранить. Он целился в худощавого, почти долговязого бледного молодого парня, который казался менее измотанным. Бритая голова была в вся в свежих ссадинах, а губы были окрашены в алую кровь. Заметив в толпе своего начальника, парень улыбнулся, показав свои окровавленные зубы, которые к удивлению были все на месте. Заряжающий показал средний палец и скрестил руки на груди, ожидая исхода боя. Сплюнув свою кровь, худощавый приготовился в нападению. Широкоплечий бык начал разбег, крича так, будто это ревет настоящий бык. Толпа ликует, сейчас решится победитель. Звук скользящей обуви, и одно из тел лежит на полу, лицом вниз. Таран не удался, а молодого парня уже подняли на руки те, кто на него ставил. Заряжающий вновь сплюнул и что-то пробурчал себе под нос, направляясь назад, понимая, что всё закончилось и помощник сам придет.
- Зен! Зен! Зен! - народ чествовал победителя.
Сам же Зен неуверенно жал руки всем подряд и прорывался сквозь толпу к своему начальнику. Тот медленно шагал обратно к орудию, не оглядываясь.
- Шакро! Шакро! Погоди! - Зен пытался окликнуть заряжающего.
- Шакро!
- Да что тебе надо?! Ты просто кинул меня! Еще и лыбишься... Что хоть достал?
- Ха! Так и знал, что спросишь! Четыре пайка! А?! - Зен определенно хвастался.
- Один мне отдашь за то, что не помог с пушкой. Иди умойся и оденься! - Шакро развернулся и пошел дальше.
- Ладно! Ща приду! - Зен незамедлительно направился в раздевалку, где оставил вещи. Там же он припоминал и умывальники, которые не отличались чистотой, но сейчас нужна была хоть капля для иссохшего лица парня. Одевшись и поправив форму, Зен решил сначала посетить туалет, который находился недалеко. Зайдя в кабинку как ни в чем не бывало, он начал делать свои дела. Не успев закончить эти дела, он услышал, как несколько человек одновременно зашли в  помещение. Они говорили о том, что рассчитывали на здоровяка, но в итоге пролетели. Но как только все зашли, их разговор быстро завершился. Началось странное копошение, которое Зен не понимал. Он притих, чтобы не иметь проблем, и начал слушать из кабинки.
- Что там в итоге? Дело идет? - прошипел один из неизвестных.
- Только вроде начали шевелиться, посмотрим как пойдет. Но одно точно скажу, не хочу видеть... ЕЁ... у руля дальше.
Послышалось одобрительное мычание.
- Если че, есть одно местечко, там пара гранат есть. Спер со склада пару недель назад, пока охрана дрыхла.
- Не дрыхла, а была в доле, между прочим. - подметил один из солдат.
- Тихо! Идет кто-то! Валите отсюда, только осторожно!
После чего часть ушагала вон, а остальные разошлись по кабинкам. Молчание прерывалось лишь журчанием воды. Зен решил не высовываться, пока не уйдут остальные. Благополучно они покинули туалет, а после них это сделал и Зен. Он задержался сильнее, чем рассчитывал, поэтому ожидал взбучки от Шакро. Но на его удивление, Шакро не отчитал даже его, а просто сказал, что нужно делать. Говорить о произошедшем Зен не мог, так как не знал тех, кто там это обсуждал. Было ясно только то, что где-то здесь есть кучка диверсантов, которая ждет сигнала от других своих сторонников на этом же корабле. Доложить о таком можно было бы только наверное самому капитану, но простого солдата не примут даже помощники капитана, а доверят даже офицерам Зен пока не мог. Оставался только...
"Комиссар! Но как к нему подобраться..."
Зену пришла в голову отличная на его взгляд идея. Хотя немного всё таки он колебался. Озарившись, он присмотрел одного здорового парня, который всегда ему не нравился. Он подошел к нему и ударил ключом по колену так, что тот просто упал и закричал. После чего Зен отбросил ключ, сделал шаг от жертвы и поднял руки. Он прикинул, что сможет спокойно поговорить с комиссаром при допросе, так как комиссар следил за дисциплиной в том числе.

Вздохнув, Людвиг фон Блюховиц уставился на пустой лист перед собой. Обычно составление рапортов или не вызывало у него никаких трудностей, или перепоручалось Яшеку, если они не несли особой смысловой нагрузки, однако на этот раз слова не шли. Ситуация была явно из ряд вон выходящей - ересь вспыхнула спорадически, на одном отдельном взятом корабле, в то время как первые доклады младших комиссаров с других судов как один твердили о том, что ничего подобного среди экипажа у них не наблюдалось. Дисциплина на кораблях сопровождения не была идеальной, но в верности матросов Императору не приходилось. Более того, еретики "Солнечного удара" как-то умудрились переждать первые проверки, только лишь для того, чтобы... начать бунт перед самым началом операции, только лишь потому, что капитан покинул судно? В этом было слишком мало логики. Несомненно, хаоситы совсем не принадлежали к числу тех, кто в своих поступках руководствовались бы именно что холодным рассудком, но это все еще оставалось слишком странным. На что они рассчитывали? Людвиг мог быть каким угодно моральным ублюдком, но дураком он не был, и отлично видел, что картинка не складывалась.
Поднявшись из-за стола, комиссар прошелся по своей каюте, разминая шею.
Каюта была обставлена... со вкусом. Обучение в Схоле не смогло привить фон Блюховицу должного аскетизма, поэтому он предпочитал организовывать комфорт в местах своего пребывания - сказывалось аристократическое происхождение. Резной стол из редкой породы дерева с Эфеца-три, тройка дорогих картин на стенах, несколько древних карт секторов из человеческой кожи и, наконец, роскошная двуспальная кровать с балдахином, застеленная простынями кроваво-красного цвета. На нее комиссар и рухнул, уставившись в потолок.
Почему еретики решили открыться именно в этот момент? Это была попытка лишить экспедицию одного из кораблей или даже больше? Если так, то это выглядело слишком поспешным и мало осмысленным - мятеж можно было начать во время подготовки к варп-переходу или даже прямо в его процессе - так у еретиков было бы больше шансов выжить и сделать что-то стоящее.
Это было какое-то предупреждение? Весь бунт было чисто символическим жестом, призванном напомнить экспедиционной группе о том, куда и для чего они направляются? Это выглядело интересным вариантом - для Хаоса было свойственным прибегать к психологическим атакам и терроризму, однако опять же - захват одного корабля в открытую нес слишком слабый эффект, так как бунт был подавлен очень быстро. Или это была скорее попытка посеять сомнения касательно лояльности офицерского состава и возбудить подозрения? Возможно, но, опять же, слишком топорно.
Это была попытка затормозить экспедицию? А вот это было уже интересно.
Комиссар подорвался с кровати и начал расшагивать по каюте.
Еретики действительно замедлили их подготовку к отправке и вынудили заняться активно проверками, факт. Складывалось ощущение, что...
Людвиг резко затормозил и потер лоб.
Бунт нужен был, чтобы задержать флот на месте? Не просто не дать выдвинуться к Кронусу, а именно задержать их в этой системе? Неужели враги прознали о том, что они готовы выдвинуться и решили нанести удар на опережение?
Комиссар нахмурился и скрипнул зубами. Теперь все казалось весьма логичным, но фон Блюховиц не любил паниковать просто так, а уж тем более распространять панику среди других. Но ситуация начинала вырисовываться такая, что они могли все еще оставаться в опасности.
Всегда оставался шанс, что что-то просто пошло не так, кто-то что-то понял не так, бунтовщики заволновались и поторопились и поэтому все провалилось. Следовало переговорить об этом с капитаном.
Людвиг начал одеваться, переключившись мыслями на личность Игнатия Гая.
С одной стороны, контр-адмирал вызывал у комиссара неприязнь своей легкомысленностью и горделивостью, которая, на взгляд Людвига, не была чем-то обоснованной и подкрепленной. На взгляд политофицера, капитан уже пережил свое и не годился для серьезного задания, поэтому то, что должно было стать его лебединой песней, последней главой в славной истории побед контр-адмирала, грозило стать ужасным провалом, что также угрожало и самому фон Блюховицу.
С другой стороны, Гай приятно удивил Людвига тем, как он решительно и собрано подошел к вопросу подавления мятежа, не побоявшись прибегнуть к абордажу. Он мог просто отдать приказ об уничтожении "Солнечного удара", однако взял на себя ответственность вернуть корабль в руки слуг Императора, что комиссар, безусловно, одобрял.
Застегнув последнюю пуговицу кителя, Людвиг покачал головой. Не хватало еще начать уважать тех, за боевым духом которых он должен следить! Нельзя было давать им расслабляться.
Криво ухмыльнувшись, фон Блюховиц окинул комнату взглядом, прикидывая, не забыл ли он чего. На секунду его взгляд задержался на средних размеров сундуке рядом с кроватью. Пошарив в нагрудном кармане, Людвиг убедился, что ключ при нем, кивнул сам себе и покинул каюту.
Приближалось время ужина.

Зен не помнил, как его схватили и отправили в камеру. В тот момент страх был такой сильный, что затмил глаза и разум. Очнувшись в полной темноте, он лишь по запаху мог предположить, где он находится. Хотя ему сначала показалось, что это казарма. Но она всегда полна шума, да и после смены там пахнет даже похуже, чем здесь. Когда глаза свыклись, что света не будет ближайшее время, Зен разобрал очертания решетки и скромной обстановки камеры, частью которой он стал. Будто древняя статуя, он не двигался, потому что цепи закрепили слишком туго. Нос предательски зачесался, скорее всего это из-за раны на нем, кровь на которой даже нормально не запеклась, смешавшись с потом лица. Всё время, пока Зен был один, он представлял, что будет дальше, и пытался себя успокоить. Он был уверен, что его поймут, учитывая недавнее происшествие на другом корабле, все должны быть бдительны. Но он практически ничего  не знал. Лишь сам факт того, что есть предатели, которые готовятся нанести удар в спину. Как боец, Зен больше всего не любил ударов в спину. Хотя может вспомнит, чьи это голоса. Но напрягаясь, он смог лишь припомнить, что один точно был из охраны склада. Но никакого намёка на имя в своей голове не удалось найти.
Решетка открылась так же внезапно, как появилась неузнаваемая фигура в камере.
- Надеюсь у тебя есть, что сказать, - начала фигура вместо приветствия. - Иначе, парень, это будет твоя вторая большая ошибка за сегодняшний день...
Показавшаяся на слабом свету от лампы фигура оказалась комиссаром Брекстоном. Зен растерялся, поперек горла встал большой ком, который с трудом получается проглотить. Он хотел почесаться, но цепи думают, что ему это не нужно. Тогда, выдохнув, парень пытается начать говорить так, чтобы его поняли и поверили.
- Сэр. К сожалению, я нарочно ударил ключом помощника заряжающего Джей Пи Саливана по ноге, чтобы добиться скорейшей аудиенции с вами...
Зену нужно было выдохнуть. Будто легкие наливались свинцом, который не давал продолжать говорить. Теперь парень поднял голову, чтобы смотреть в лицо подошедшему комиссару. Он считал, что так он сможет доказать правдивость своих слов, так как не мог врать, смотря прямо в лицу слушающему. Опухшие губы пересохли и начали больно трескаться.
- Сегодня, сэр, я стал невольным свидетелем обсуждения бунта в... в туалете. Группа солдат готовиться поддержать выдвижения против капитана...
Зен не понимал, верят ли ему. Боялся, что совсем нет. Ноги всё время дрожали, заставляя звенеть цепь. Пальцы рук не слушались, произвольно сгибаясь и выпрямляясь.
- Сэр! Один из них точно состоит в охране склада на моём уровне. Он украл оттуда гранаты... У них есть тайник, но...
Зену казалось, что его смертный приговор уже подписан, а стоящая фигура лишь даёт выговорится тому, чьё холодное тело вскоре упадет навзничь от справедливо карающей руки во имя Империума. Парень еле сдерживал слезы. Только сейчас он осознал, что ставки очень высоки. Руки не дотягивались до лица, из-за чего все таки пара капель соленых слез упала на грязный пол. На комиссара смотрело изуродованное лицо, пускающее слезы и сопли.
- Я не знаю где он... Это всё... что знаю... но по голосу я смогу узнать! Клянусь! - Заикаясь и ревя, пытался договорить Зен.
Парень не мог даже вытереть лицо рукавом, чтобы избавиться от всего, что теперь размазано по лицу. К смеси крови и пота добавились слезы и слюни.

Будучи бескомпромиссным и отчасти суровым офицером военно космического флота империума, в душе леди Аннабель оставалась все той же потомственной аристократкой. Что привыкла блистать на званных вечерах и пленить взгляды противоположного пола своей красотой.
Именно поэтому личный катер коммандера прибыл на «Молот Истины» одним из самых последних. К тому времени, когда опоры судна коснулись посадочной площадки, в ангаре гранд-крейсера уже собрались все приглашенные офицеры. В ожидании, когда им позволят пройти в переоборудованный для банкета зал для совещаний, они разбились на небольшие группы, обсуждая ничего не значащие темы.
Был тут и сам контр-адмирал - Игнатий Гай. Как и требовал этикет, он и его адъютант самолично встречали своих прибывающих гостей.
Створки катера распахнулись и на залитую неживым светом посадочной площадки спустилась леди-коммандер. Легкий перезвон серебряных каблуков по трапу и шелест пышной юбки заставил находящихся по близости гостей умолкнуть и обратить своё внимание на совсем не привычный шум вновь прибывшего офицера.
Чем дальше спускалась по трапу леди Аннабель, тем больше людей начинали обращать на неё свое внимание. Замолкая, они словно пленённые колдовскими чарами не могли оторвать от неё взгляд.
Окрыленная успехом от блистательного появления, Аннабель мысленно торжествовала. Ей было приятно осознавать, что в сей момент она представляет центр вселенной, где сошлись все взгляды и мысли окружающих её мужчин. Это было сродни экстазу. Пьянящий и чарующий одновременно.
Первым опомнился контр-адмирал. Крякнув он успел подать спускающейся Аннабель руку. Галантно приняв его руку, Аннабель спустилась с последней ступеньки трапа.
- Адмирал Гай, вы как всегда галантны. - Одарив его нежной улыбкой, Аннабель легким взмахом левой руки раскрыла веер. Поприветствовав офицеров легким поклоном головы,  она позволила Гаю сопровождать её в переоборудованный для сегодняшнего вечера зал совещаний.
- Коммандер Аннабель… Не хочется в этот вечер говорить о службе, но все же я должен спросить. Надеюсь капитаны остальных кораблей с достоинством приняли ваше назначение?
Это был ожидаемый вопрос. Что ни говори, а это назначение и вправду взбудоражило многих офицеров. Хотя, как по личному мнению Аннабель, ей было совершенно плевать на чувства других офицеров. Это флот, а не какой-нибудь жеманный чайный клуб. И если у какого-то из офицеров хватит такта перечить ей, то этот несчастный скорейшим образом познакомиться с гневом её милости. Что ни говори, а род де Левасер на Санторе прославился не только за расчетливый ум, но и кровавую мстительность, по отношению к личным врагам рода.
- Я понимаю ваше опасения, контр-адмирал. Но могу заверить, что провела детальную дискуссию с вновь подчиненными мне офицерами, в конце которой мы выработали общий план взаимодействия. И вообще — мы офицеры флота. И подчиняться приказам вышестоящего командования, наш непосредственный долг.

Оказавшись в зале, гости были поражены тем размахом, что ожидал их на накрытых столах. Без преувеличения можно было сказать, что они просто ломились от дорогих яств и элитных напитков. Гости еще не успели придти в себя от увиденного, как по приказу контр-адмирала пришли в движения внешние бронеплиты сводчатого потолка. Бесшумно разбившись на ровные сегменты и уйдя в специальные пазы, они открыли для посетителей чарующее сияние космоса.
- Этот вид должен стать отличным фоном для нашего ужина. - Взяв наполненный бокал Игнатий Гай поднял его в тосте. - Прошу всех за стол.

Леди Аннабель оказалась по правую руку от центра стола, где точной копией командирского трона возвышалось место контр-адмирала. Ее соседом стал Фердинант Адбар, а напротив место занял давешний в нелицеприятных мыслях её милости - флотский комиссар фон Блюховиц.

Зал совещаний, что по прихоти своего хозяина был превращен в банкетную залу, чарующее тонул в мягком свете декорированных светильников. Шум был приятно наполнен звоном фужеров и голосов, прерывающихся хохотом довольных гостей.
Купаясь в блеске восхищенных взглядов, что кидали пораженные её красотой офицеры флота, леди Аннабель поймала себя на мысли, что она вновь находиться в своем родовом поместье на Санторе.
Конечно это не походило на грандиозные балы, что устраивал её отец, но на праздничный ужин, в честь великолепно проведенной сделки, этот банкет мог и сойти.

Решив немного передохнуть и отстраниться от развернувшейся беседы среди рядом сидящих с ней гостями, Аннабель под предлогом опробовать нового вина, откинулась на спинку стула.
Надо отдать должное адмиралу Гаю, его план удался. Присутствующие тут офицеры, хоть и были формально знакомы, но ранее редко или же вообще не пересекались во взаимодействии друг с другом. Да еще этот случай на «Солнечном ударе».
Все это могло не желательно сказаться на действии эскадры в целом, но адмирал оказался очень проницательным человеком.
Украдкой, Аннабель позволила себе глянуть в сторону Гая. Как и положено хозяину сего вечера, адмирал прямо светился радушием.
Странно, что при таких талантах, его сослали в эту глушь… Хотя, - перебив себя подумала Аннабель, делая очередной глоток вина, - ничего удивительного тут нет.
Флот хоть и есть закрытая военизированная каста, но подковерные интриги, с присущем ему лицемерием и карьеризмом, были для него не в новинку. Знающие люди либо принимали это как должное или же оставались собой, что неминуемо приводило их на обочине ранговой иерархии.
Кстати об этом…
Комиссар Людвиг фон Блюховиц.
Единственный островок серости и унылости, в этом замечательном океане веселья.
Кто-кто, а вот он наверняка тонко разбирается во всех тонкостях переменчивого ветра карьеризма.
В отличии от других присутствующих здесь гостях, комиссар фон Блюховиц держал себя строго. Всем своим видом олицетворяя образ строгого, но компетентного офицера. Бесед не заводил, лишь изредка, когда лично обращались к нему, отвечал емко и сдержанно.
Типичное солдафонство, разбавленное себялюбивом и лишенного всякой фантазии.. Скукота. С таким комиссаром Аннабель явно не смогла бы сработаться. Даже сейчас она терпела его лишь потому, что он был её соседом по столу.
Интересно, а как идут дела у Брекстона? Мысль была настолько неожиданна, что Аннабель даже не успела удивиться, как на её лице озарилась мягкая улыбка.
Данное не типичное поведение на мгновение смутило девушку и чтобы как-то скрыть это, Аннабель решила еще раз пригубить вина.
Которое к её изысканному вкусу было очень приятное.
Стоит обязательно распорядиться о приобретении такого вина в свой личный запас.

Продолжая наслаждаться вином, её задумчивый взор устремился в потолок. Там, где подвижные сегменты бронеплит, уйдя в пазы створов, открыли не передаваемую словами красоту космоса.
Отсюда космос представлялся россыпью блестких конфетти с гроздями ярких звезд-гирлянд. Он был совсем не страшен. Скорее наоборот успокаивал...
Шум неожиданно заигравшей музыки и голос самого Игнатия Гая, что встал из-за стола, заставил Аннабель оторваться от своих дум.
- Предлагаю разбавить наш вечер небольшим состязанием на боевое мастерство. А победитель будет иметь честь станцевать с красавицей сегодняшнего вечера.
Слегка удивившись неожиданным предложением адмирала, Аннабель все же решила подыграть адмиралу и прекрасно сыграв небольшое смущение на своем лице, галантно встала из-за стола.
Одарив всех присутствующих гостей в зале своей самой очаровательной улыбкой, она в тосте подняла бокал с вином.
- Пусть победит сильнейший, господа!

Комиссары у стола

Драма в одном отрывке

Действующие лица

Людвиг фон Блюховиц - флотский комиссар, гранд-крейсер "Молот Истины"
Александр "Кровавый" Фёдоров - комиссар, Крейсер "Ярость"
Лиам Эдриссон - комиссар, легкий крейсер "Страж Пустоты"
Эмиль Кутейо - адъютант комиссара Сициллы ди Игнатио, легкий крейсер "Санте Витторио"
Вацлов Мнишек - младший комиссар, заместитель комиссара Кайла Брекстона, фрегат "Трайдент"
Прочие - прочие
Йохан Яшек, Вальдос - эпизодическое появление

Действие происходит около трапезного стола, работающего по системе "шведский стол".

Действие

Дальний угол трапезного зала, вдоль стены стоит длинный стол, укрытый белой скатертью, он буквально завален различными блюдами и напитками. Рядом со столом в непринужденных позах стоят и беседует комиссары с различных кораблей флотилии. Через секунду все замирают и вытягиваются по стойке "смирно".

Людвиг фон Блюховиц: (подходит) Право, господа, да бросьте. Понять я не могу, с чего вы так напряжены. (хмурится, осматривается) Меж тем, взять в толк я не могу, куда запропастился наш товарищ Фёдоров? Видал его я не так давно средь вас.

К столу подлетает комиссар Александр Фёдоров, великан двух метров росту, потный, без кителя, в одной форменной майке, хватает кубок с вином, осушает его, яростно ставит обратно

Александр Фёдоров: (зло дергает себя за длинный ус) Щёнок! Недоносок чертов! Подлый трус и сучий потрох! Меня посмел он победить и опозорить! О нет, такого простить заморышу, да ещё и адъютанту, совсем я не могу!
Людвиг фон Блюховиц: (хмурится) Комиссар Фёдоров! Призвать к порядку я Вас считаю нужным! Выбирайте выраженья в присутствии флотского комиссара, не в хлеву Вы более, о нет. И где же Ваш китель, ну что за вид? Не позорьте званье своего, что вам даровано по слову божьему!
Александр Фёдоров: (недовольно морщится) Вы правы, господин фон Блюховиц, прошу себя я извинить. Негоже мне так поступать, я признаю. Но честь моя была задета на дуэли и я вынужден запомнить это! (Отходит в сторону)
Вацлов Мнишек: ...
Лиам Эдриссон: (хитро улыбаясь, шёпотом) Зато орал он громче всех, что победит любого... (поворачивается к фон Блюховицу) Товарищ флотский комиссар, спешу вновь уведомить я Вас, что на "Страже Пустоты" всё чисто, и боевой дух экипажа высок, как никогда. Проверки, мною проведенные, не выявили крупных нарушений, а учинители проблемок мелких наказанье свое уж обрели.
Людвиг Фон Блюховиц: (хмурится) Хвалю! Но тем не менее, бдительность мы не должны терять. Нас ожидает поход тревожный и суровый, и опасностей он множество таит. И не спускайте глаз вы с черни, что себя великой мнит, ведь так они себя к падению ведут, а это нас всех способно уничтожить. А между тем, могу я видеть, что пара комиссаров к нам лично не явились. Ужель мы не заслужили честь их лица лицезреть?
Вацлов Мнишек: ...
Эмиль Кутейо: (выступая вперед) Госпожа Сицилла полагает, что подобные застолья - есть безделье, что суть ересь (а также линии* вредит), поэтому я здесь для соблюдения Устава. Могу заверить Вас, мой господин, что "Санте Витторио" не мог по определению нести в себе порчу иль порок, так как еженощно от намеков этих его мы очищаем.
Вацлов Мнишек: ...
Людвиг фон Блюховиц: (хмурится, рассматривает Мнишека) Занятно... Хочу я поделиться с вами беспокойством. Вся эта ситуация, коллеги, головы моей не покидает. Еретики восстание готовили, но момент плохой они избрали для атаки, и все полим...
Александр Фёдоров: (возвращается, в кителе и фуражке) Никогда не лишне снести несколько борзых голов, я так скажу! На "Ярости" я малость матросов прорядил через одного, чтоб место свое знали. Те глупцы на "Ударе" слишком поздно свою ошибку осознали, явив собой пример, что за предательством последует всем кара. Не нужно нам бояться ничего, ведь мы же сила и закон!
Вацлов Мнишек: ...
Людвиг фон Блюховиц: (хмурится, склонил голову) Мне больше интересно, Александр, как Вас к соревнованию-то наши капитаны допустили. Они же мнят всё это действо премного благородным.
Александр Фёдоров: (гулко смеётся)
Лиам Эдриссон:(хватает со стола оливку, закидывает ее в рот) Видит Император, неисповедимы пути святых, героев и глупцов...
Александр Фёдоров: (хохочет, затихает, в упор смотрит на Лиама) Ты чего это удумал...

Резкие фанфары вдруг прерывают беседу, все внимание говоривших переносится на арену, где Вальдос торжествующе поднимает саблю, стоя над поверженным Яшеком

Александр Фёдоров: Ха! Глянь, Блюховиц, этот сопляк и твоего школяра опрокинул.
Людвиг фон Блюховиц: (прижимает руку к лицу)
Вацлов Мнишек: ...

_{* - фигуре}

Фердинанд устало вздохнул. Переход в варпе , судя по докладам, прошел успешно. Старпом сообщил первую тревожную весть, "Страж Пустоты" вышел в материальный космос не в том месте.
Стоит как можно быстрее определить своё местоположение и идти на соединение с флотилией.
- Пускай астропат определит в каком anus mundi мы оказались на этот раз, пусть только отдохнёт перед этим, ведь нам неизвестно сколько придется догонять флагман.
Тут Адбару сообщили что они не одиноки и в материальный мир вышел эсминец "Макхейра" и требует сеанса связи.
- Орудия правого борта приготовить к залпу, маневровые двигатели на пол силы, судно под углом в двенадцать градусов по отношению к эсминцу "Страж Пустоты" стал поворачивать правый борт в сторону эсминца так, чтобы в случае атаки оказаться высшее и левее цели. Маневр предполагал уход от торпедного залпа и обстрел верха судна, чтобы выиграть время на маневр и дать бортовой залп первым.
- Капитан Адбар. Я Тиберий Кернов. Как вы понимаете путешествие пошло не по плану. И с этого момента, ввиду сложившийся ситуации, я беру командование на себя. Вы меня поняли капитан?
Фердинанд выругался про себя, внешне его раздражение проявилось подёргиванием себя за бороду и нахмуренными бровями.
- Да, господин инквизитор, я вас понял. Жду дальнейших указаний.

Если бы у Людвига была борода, он бы обязательно в нее хмыкнул. Если б усы - дунул бы. Но лишней растительности не было, поэтому пришлось ограничиться лишь кратким вздохом.
- Не нужно бряцать оружием, контр-адмирал, я слишком устал для этого. - тихо произнес комиссар, приблизившись к Игнатию, да так, что слышал только он. - Вы должны отлично понимать, что мое устранение, физическое или нет, ни к чему хорошему не приведет, а только создаст вам куда больше проблем, чем вы хотите иметь.
Комиссар помедлил.
- Что ж, останавливать вас сейчас я не буду. Я очень надеюсь, что вы знаете, что делаете. Проблема всего лишь в том, что уже фактически второй корабль, который мы теряем, причем один из наиболее ценных. Дополним еще отсутствием Трайдента, Стража пустоты, Макхейра... И может так случиться, что до Кронуса мы доберемся в совершенном одиночестве... Если, конечно, нас не прикончит бунт и на нашем корабле... Наверное, придется уделить этому еще больше моего внимания. Ну, я пошел.
Фон Блюховиц развернулся на каблуках и, махнув Яшеку, направился на выход с мостика, слишком усталый, чтобы пытаться спорить.