Бывший гвардеец. Бывший. Гвардеец, которому не было имени, зверь в человеческой шкуре, не был Фасцием - он вообще был ничем. Ничем более, чем сосредоточением жестокой похоти, абсолютного, всепоглощающего желания, поддаваясь эмоциям - он мало заботился о том, что чувствует девушка. Ее хрупкая ловкая фигура дрожала в его руках. Лишь пара движений его рук могли отделить ее от жизни - совершенно инстинктивно подметил тот, кого называли Фасцием. Но она не погибала, хотя ее стоны, крики ее нежного ангельского голоска в блаженстве... Да, они, кажется, были близки к тому.
Когда все кончилось, Сандленд не прозрел, чувство внезапного стыда за содеянное не рухнуло на его плечи - он пал и забылся. Это были все его эмоции в тот момент, не больше и не меньше. Ничто не тревожило его. Ничто не задевало. Лишь пустота перед глазами и бессмысленное использованное существо рядом - что дышало, грело его своим телом. Но эта девушка, Анжела, не имела значения.
Ожоги на его теле дали о себе знать слишком внезапно - Фасций раскрыл глаза ощущая жар и внезапно нахлынувшее волнение, не в себе, а словно... В атмосфере. Вокруг него. Чувства.. Обострились. И тогда, когда зрение восстановилось, он увидел перед собой Томаса.
Фасций взглянул на человека. Оглядел его. Его интересовали глаза - за взгляд цеплялся он, видя в них отчаяние. Отчаяние подобное тому, что видел он сотни раз здесь - в глазах гражданских, в глазах тех невинных, о ком забывают герои бросающиеся на баррикады. Томас молвил с револьвером в руках. Но сам Фасций... Был абсолютно пассивен.
Нет, он не чувствовал никакой вины перед этим человеком. Он не чувствовал и толики того, что должен был - ни ненависти, ни страха перед ним. Лишь сочувствие, перенятие того горя, что он испытывал. В Томасе не было противника. Не было врага, что угрожал ему оружием. Перед Фасцием была жертва. И в нем не было вины за то, что случилось с ним - он не заслуживал того, в какой ситуации оказался. Он и эта девушка.
Анжела.
Оба - лишь жертвы, невинные сами по себе, они стремились к созиданию даже тогда, когда все было утеряно и забыто - брошено в ноги злобы, ненависти и войне. Войне, что развязали не они; войне, в которой они по чистой случайности не погибли.
Там - внизу, в глубинах бункеров, те ублюдки, что сделали с ними - со всеми троими - ЭТО!
Там - наверху, те ублюдки, что своим невежеством разрушали все, до чего докасались!
И когда прогремел первый выстрел - Фасций почувствовал кровь на своем лице. Он закрыл глаза и замер, словно смирившись с тем, что смерть его настигла.
Вкус алой вязкой жидкости растекался по его языку и губам.
Кровь стекала по его телу вниз, он чувствовал каждую дорожку по своей коже.
Раздался второй выстрел и Томас пал на пол поверженый самим собой.
Все кончилось.
Гвардеец пришел в себя лишь через время. С момента, когда раздался последний выстрел, прошло около нескольких часов и тело Анжелы успело охладеть за то время. Фасций медленно опустил ноги на пол. Холод помещения не чувствовался раньше, но сейчас, обноженный, он ощущал его наиболее ярко. Все помещение было залито уже запекшейся кровью - несколько покрывшихся коркой полосок были и на его теле. Он взглянул на окружение. Закрыл глаза. И заплакал.
Спустя некоторое время Фасций одел то, что было отдано ему Анжелой. Он посчитал уместным не оставлять их жертву даром - патроны, оружие... Абсолютно все могло и пригодилось бы ему в том выживании, с которыми не справились они. Его тело медленно, но шло на поправку. Но пока что он ощущал лишь одно - чувство долга перед телами, что своим смрадом вскоре должны были наполнить помещение. Он достал ключ, открыл дверь. Следом, не слишком заботясь о том, что его заметят, он вышел наружу. С окровавленным свертком в руках. Девушка, завернутая в грязную, жалкую простыню, почти невесомая, как отмечал он раньше, лежала теперь хладная, бездушная в его руках. Он положил ее в одну из многочисленных воронок от взрыва. Найти то, чем можно было зарыть тело девушки не составило никакого труда - в нескольких метрах, уже почти до конца разложившийся гвардеец, в своем черепе хранил покрытую ржавчиной саперную лопатку. Несколько минут рытья - Анжела покрывалась землей. И ушла в нее. Безмятежная. Невинная. Теперь она останется там.
- Нет... - вдруг прервал собственные размышления Фасций.
Достав из кармана переложенный амулет, он взглянул на "перо".
- Нет... - повторил он. И улыбнулся. - Среди людей на Небо приглашенных, в объятиях Солнца - там, где окажемся все мы... После смерти.
Холодный металл вновь врезался в кожу, когда гвардеец вжал его в руку. Кровь мерным ручьем потекла с его ладони капая на могилу.
Похоронить Томаса было куда сложнее, но Фасций справился с этой задачей. Его тело оказалось близ дочери. Среди других тел. Десятков поверженных, забытых. Не упокоенных.
Вернувшись в подвал, он закрыл дверь на ключ. Оглядев помещение, он вдруг понял, что теперь эти несколько метров - его дом, его убежище подаренное ему никем иными, как этой несчастной семьёй.
Достав из пальто листы бумаги вместе с еретическим флолиантом, он бросил их на стол. Символ Тзинча пал следом, рядом легли револьвер и клинок. Он сел на пол перед предметами. Сложил ладони вместе и робким, боязливым голосом, закрыв глаза, словно на исповеди, зашептал:
- Благословением твоим, Волей вашей - остался в живых, уцелел... Душами невинных - к Солнцу. Помыслами нечестными - в защиту, по принуждению... Прими их в свои объятия, защити от страдания, да даруй покой нечестивцам. Во Имя Твое - пламенем Солнца, лучами Его, да осветимся... - шептал он на ходу подбирая слова.
Следом, он раскрыл флолиант. Монотонно перечитывая то, что мог перевести, он отрывал те страницы, что считал ересью, переписывал их содержание на тот лад, что казался ему верным.
- Император защищает... - произнёс он. - ...от невежества его слуг. Вот почему я жив, а они - нет. Боги и Император. Боги и Их Посланник. В этом моя миссия... В этом - моя цель. Нести слово. Слово о Солнце и Его Предвестнике.
Феникс - соженный крылатый ангел, что восстает из пепла, что бы парить над другими, озаряя тех, кто обитает снизу пламенем. Пламенем веры. Пламенем Надежды. Настоящей, чистой надежды - того, что и нужно было людям разбитым на разрозненные группы войсками Тау и отчаявшимся гражданским. Скопившаяся на столе огромная кипа рванных и исписанных листов соединялась вместе постепенно. Руки Фасция не останавливались ни на секунду в фанатичном стремлении передать каждую деталь на бумагу, заключить собственную идею, саму суть своей веры в этих листах.
И когда последняя страница была записана, Фасций пал лицом в новую книгу из соединения двух противоположностей.
"Солнце" было заключено в этом писании. И печать была скреплена стекающей с ладони кровью с силами, что находились за гранью понимания самого Феникса - он не мог представить, какую цену цену он заплатил за то, что сделал сейчас.
И теперь, когда его Слово было закончено, его писание лежало перед ним, Фасций изнемогал.
Безумная, счастливая улыбка по краям губ:
- Они узнают... Они поплатятся за свое невежество... - шептал он, словно безумец. - А я... Я стану Первым Апостолом. Фениксом.
Для них.
Отредактировано Фасций Сандленд (2016-01-19 13:17:21)
